Влад выжимал все из своей «десятки». Время близилось к полуночи, и темнота была такая, что казалось, будто это пустынное шоссе проходит через космос. Влад торопился домой из командировки. Он прекрасно знал, что ночь застанет его в дороге, однако не остался в гостинице. При такой скорости он должен быть дома уже через два часа. Мысль о вкусном ужине и теплой постели заставляла мчаться все быстрее.

Вдруг фары выхватили из темноты что-то, лежащее на дороге. Влад машинально ударил по тормозам и вырулил на встречную полосу, чтобы не наехать на это. Сначала он хотел продолжить путь, но тревога не позволила ему тронуться с места. Влад нехотя вышел и осторожно шагнул в темноту за машиной. Сердце его испуганно забилось: на дороге лежал человек. Судя по одежде, это был мужчина. Он лежал лицом вниз и не подавал никаких признаков жизни. Влад заволновался: что он будет делать с раненым человеком на пустом шоссе глухой ночью? Но все же надо было оказывать помощь. Влад бросился к машине за аптечкой, а когда вернулся, то человек уже сидел на асфальте, тер рукой голову и тихо стонал.

– С тобой все в порядке? – поинтересовался Влад, опускаясь рядом с мужчиной на корточки. – Ты не ранен?

– Нет, наверное, – вздохнул тот. – Голова болит.

– Давай вставай. Я довезу тебя до ближайшей больницы. Там тебя осмотрят, – Влад помог бедняге подняться и усадил его в свою машину.

– Мне не нужен врач, – угрюмо отозвался пострадавший. – Я просто устал.

Выглядел он действительно очень изможденным. Влад осторожно усадил пассажира, радуясь, что тот дошел до машины на своих двоих и пребывает в сознании – значит, травма не такая серьезная.

– Знаешь, в бардачке у меня термос с чаем. Налей себе – хоть согреешься, – Влад тронулся с места. – Здесь минут двадцать езды до Фадеевки. Там есть больница.

Попутчик молча вынул из бардачка портативный термос, налил себе чай и стал пить, наслаждаясь каждым глотком.

– Как тебя зовут? – спросил Влад, радуясь тому, что может скоротать дорогу с пассажиром.

– Женя.

– А я Влад. Ты откуда здесь взялся? На тебя напали?

– Нет, я просто иду домой.

– А где ты живешь?

– Не знаю…

Влад покосился на грязную одежду попутчика, но тот не походил на бомжа. Он был выбрит и одет прилично, а грязь на куртке и брюках – всего лишь следствие падения. По крайней мере, так ему показалось.

– Слушай, Жень, ты случаем не в розыске?

– Кто меня будет искать? Все думают, что я умер.

Влад нахмурился и прибавил скорость.

– Вот скажи, у тебя когда-нибудь было такое, – продолжил пассажир, – что сделаешь что-нибудь и не помнишь, сделал ты это или нет?

– Конечно, было! Да это ерунда! Рассеянное внимание. У всех бывает.

– Меня из-за этого похоронили, – Евгений поставил крышку термоса на колено. – Я, видишь ли, живой труп.

– Как у Толстого, что ли?

– Как у Толстого…

– Жена с другим живет? Вымышленное самоубийство? Инсценированная смерть? – начал догадываться Влад.

– Да нет. Жена меня любила, работа была хорошая. Я в угрозыске работал старшим оперуполномоченным. Первая жена от меня ушла, я нашел другую – Аллочку. Мы с ней просто жили. Дружно, мирно, душа в душу. А все вышло из-за ранения... Меня ранили в грудь навылет. Легкое пробило. Я два месяца в больнице провалялся. Тебе интересно хоть?

– Очень! – Влад кивнул, потому что в глубине души он был доволен, что ему не приходится развлекать попутчика. – Я слушаю.

Евгений откинулся на спинку и начал рассказ.

– Меня тяжело ранили. Я два месяца лечился, вышел, как инвалид какой-то. Врач запретил физические нагрузки, а я вернулся к спорту. Меня мучил кашель, бессонница и головные боли. Я словно на части распадался. А потом началось это… Однажды пошел в столовую, купил обед. Сажусь за столик, вдруг вспомнил, что мне сдачу не дали. Я возвращаюсь к продавщице, говорю: «Вы мне не сдали с полтинника». А она: «Как это?! Ты же деньги в карман положил!» Я руку сунул – и точно, сдача там. Я решил, что просто не обратил внимания, задумался. Но потом это стало повторяться все чаще и чаще. Последним событием, после которого я разуверился в случайности таких явлений, был случай с Аллочкой. Я сидел вечером после работы, пил пиво на кухне и смотрел четвертьфинал чемпионата. Из ванной вышла Аля в белом пеньюаре. Я просто обомлел: она никогда таких вещей не надевала. Но не в этом дело. Я понял, что сегодняшняя ночь будет особенной… ну, ты понимаешь? Я бросил свое пиво, выключил телек и помчался в спальню. Захожу, вижу: сидит Алла в ночной рубашке и бигудях. Я остолбенел. Когда она успела бигуди напялить, ведь только что без них была? Спрашиваю: «Зачем пеньюар сняла?» – «Какой пеньюар? – удивилась Аля. – Ты мне его покупал, чтобы я его надевала?» Какие-то больные фантазии, да?

– Не знаю, – Влад пожал плечами. – Я не врач. И что было дальше?

Евгений допил чай и продолжил:

– Дальше мои дела пошли еще хуже. Я делал то, чего не замечали окружающие. Меня стали преследовать мистические метаморфозы. Как-то нас вызвали на место происшествия: пятнадцатилетнюю девочку расстреляли из проезжавшей машины. Я приехал, когда там уже вовсю орудовали криминалисты. Народу кругом было много, все это видели, но никто не мог толком описать происшедшее. Я осмотрел труп и отошел, так как меня окликнул криминальный статист. Я расспросил о случившемся. Он сказал, что люди видели каких-то подростков на крыше, которые могут быть причастны к самоубийству. Я сначала не понял, о чем речь, ведь я говорил об убитой девочке. «Какая девочка? – удивился криминалист. – Парень выбросился с одиннадцатого этажа!» Я вернулся к телу и откинул простыню. Под ней лежал парень лет двадцати. Ты можешь себе представить мое удивление?! Две минуты назад на этом самом месте я видел девочку с простреленной головой.

И пошло-поехало. Я приходил на работу к восьми, но все утверждали, что пришел к одиннадцати. Дома все стало с ног на голову. Вся моя жизнь сводилась к сплошным недоразумениям. Я расследовал несуществующие дела, ел несуществующие обеды, смотрел несуществующие фильмы. Кончилось все тем, что я записался на прием к психиатру. Мы несколько часов беседовали, он давал мне какие-то тесты, проводил сеансы медитации. В конце концов он поставил мне диагноз «ишемическая болезнь сердца». Оказалось, что я был на приеме у кардиолога. Я уже не понимал, что происходит.

Закончилось все весьма неожиданно. Я уехал на два дня на свадьбу к армейскому другу. Аля со мной не поехала, потому что терпеть его не могла. И вот я вернулся, подошел к дому и увидел у подъезда толпу людей. Я спросил у соседки, что тут происходит. Она ответила: похороны. Я остался посмотреть, кого хоронят. Вынесли пустой гроб, за ним шла Аллочка в черном и плакала. Рядом с ней шел ее брат и мама. Я стоял ошарашенный. Из разговоров старушек я понял, что хоронят меня. Оказалось, меня убили при исполнении служебных обязанностей. Гроб был пустой, но его укладывали цветами, Аллочка гладила какого-то невидимого покойника и плакала. Я решил прекратить этот цирк, протиснулся к гробу и сказал: «Хватит ломать комедию! Я жив!» Но мои коллеги по работе оттеснили меня в сторону и пригрозили, что отвезут меня в участок, если я не перестану шуметь. Это перешло уже всякие границы. Процессия отправилась на кладбище, причем меня даже не пустили в автобус. Где меня похоронили, я так и не выяснил. Но это ведь не самое важное. Важно то, что меня перестали узнавать. Я стал для знакомых людей незнакомым человеком. Даже Аллочка несколько раз выгоняла меня, заявляя, что ее муж убит.

Вот так я стал живым трупом. Теперь я мотаюсь по свету, никому не нужен, нигде не живу, нигде не похоронен…

Евгений умолк, отвернувшись к окну. Влад сосредоточенно смотрел перед собой, обдумывая услышанное. «Этот тип либо псих, либо лапшу мне на уши вешает, – размышлял Влад. – Он, видимо, в розыске, ему надо до города добраться, вот он и тянет время. Надо быть начеку с ним!»

Влад взглянул на попутчика еще раз, и то, что он увидел, заставило его вскрикнуть и в ужасе нажать на тормоз. Влад выскочил из машины и бросился к обочине. На свежем воздухе мерзкая тошнота, сковавшая все горло, постепенно отступила. Он огляделся: на шоссе ни души. Надо было что-то делать с попутчиком, потому что бросить машину Влад не мог. Он постоял несколько секунд, обдумывая ситуацию, потом медленно вернулся к «десятке» и осторожно заглянул через стекло. Картина ничуть не изменилась. Вместо Евгения в кресле сидел труп. Отвратительный вздувшийся труп, наполнявший салон тошнотворным запахом разложения. Влад отвернулся, почувствовав новый приступ дурноты. Однако медлить было нельзя. Влад набрался смелости, зажал одной рукой нос и, открыв дверцу с пассажирской стороны, брезгливо потянул покойника за куртку. Труп вывалился на дорогу, стукнув Влада лбом по ноге.

– Черт! – тот отскочил. – Господи, что за ночь!!!

Осторожно, чтобы не задеть голову мертвеца, Влад схватил его за брючины, вытащил его ноги из машины, захлопнул дверцу и опрометью бросился за руль. Дрожащими руками он включил зажигание и нажал на газ. Машина, заскрежетав протекторами, рванула с места. Правое заднее колесо слегка подпрыгнуло. Влад понял, что переехал мертвеца. Но это уже не так волновало его.

– Нога! – вскрикнул Евгений, когда машина сорвалась с места. – Черт! Моя нога!

Он скорчился на асфальте, схватив руками покалеченную ногу. Слезы смешивались с грязью, стоны переходили в крики.

– Опять! Опять это… Я живой, слышите вы?! Я живой!!!

Он катался по асфальту, держась за ногу, и плакал.

Влад мчался по шоссе, боясь глянуть в сторону. Стрелка спидометра колебалась между отметками 120 и 140. Все мысли Влада были уже не о доме и вкусном ужине, а о Евгении. В салоне все еще держался муторно-сладковатый запах разложения, перед глазами стоял этот уродливый разложившийся труп, а в ушах звучал истошный крик: «Нога!..»